| |||
|
| ХАРЧЕНЫ (3-й рассказ) |
|
Наш полк стоял в селении Турга, Оловяннинского района, Читинской области.
Вдруг поступает приказ: - Полку ночью выступить в полной боевой готовности! А в каком направлении – будет указано дополнительно. Приказ есть приказ, надо выполнять. Дождались темноты, вышли из селения, и сразу в лес, в тайгу. С самого начала полил дождь, и пока мы всю ночь шли, не перемежился ни на минуту. Пришли в назначенное место, команда: - Занять горы! Спешились, заняли боевые позиции, светать начало. Смотрим от нас деревушка километрах в пяти. Из деревушки вылетел самолёт, но летел невысоко метров 100…200 не больше. Не долетая до нас с полкилометра или чуть больше, бросил снаряд, снаряд взорвался, а самолёт повернул и обратно в эту деревушку. Мы лежим, не подаём духа, не подаём о себе знать. Смотрим вывозят что-то на лошадях, пригляделись, видим – вывезли орудие. Поставили орудие, зажгли костёр, видимо для фитиля, потом подожгли фитиль, «Бух» - выстрел. Снаряд не долетел до нас с полкилометра, упал и разорвался. Смотрим мы на это, жутковато правда было, но смех там и шутка всякая. Смотрим дальше и видим: смотались и орудие и самолёт – отступил враг. Позднее узнали, что в тыл им ударил другой полк. Нам опять приказ: - Вернуться на своё место в селение Турга. На второй день к вечеру вернулись в Тургу, дождичек прошёл, солнышко выглянуло. Опять команда: - Рассёдлывай коней! Расседлали, отдыхать начали, тут мужчина, неизвестный нам, прибегает к нашему командиру: - Сейчас на вас наступать будут семёновцы – харчены. Снова команда: - Седлай коней! Кто же такие харчены? Как нам объяснили, это помесь китайца и монгола. Такие жестокие – ужасное дело. Воевали они за деньги на стороне атамана Семёнова. Были случаи, что вырезали людей деревнями, у взрослых отрезали уши и привозили сдавать атаману Семёнову. Поначалу он платил им по 10 рублей за каждого убитого партизана, но нужно было предоставить, как доказательство, два уха, вот они и выдавали эти уши, как партизанские. Звери, Нелюди - одно слово. Тут снова команда: - Выступить, занять горы! Вот занял наш эскадрон гору, спешились, разлеглись на самом перевальчике горы. Тут по нам из орудий начали стрелять. Но что же лежим. Вперёд меня маленько ударился снаряд, и нас обоих (со мной Николай Киприяныч Нефедьев был) землёй завалило, меня так всего, а его немного. Откопал он меня, спрашивает: - Как ты, Саня, ничё, ранило, нет? Я пошевелил тело, говорю: - Ничё, только голова чё-то шумит, но ладно. Шумит голова, а команда поступила: - Отступать! Коневоды побежали за конями, отступили, смотрим, а троих наших ранило: Афанасия Иваныча Васеева, Якова Семёныча Лиханова и Стёпку Дениса – молодой парнишка был, так его у нас в эскадроне звали. Отступили, темнота надвинулась, слышим, харчены отступать начали, вывозить орудия. Мы постреляли так наугад, но ничё не попали. Собрались вечером, ночлег надо делать, а какой ночлег, когда харчены где-то рядом. Выставили дозорных и так провели ночь. Утром наше подразделение в разведку на гору послали. А гора высокая «Седьмая пятница» называется, только мы начали на гору подниматься, как нас залпом встретили харчены. Мы быстренько заняли позицию, а они, как рассвело, видимо поняли, что их главные силы ушли, а их было всего 45 человек на горе и быстро подняли белый флаг. Привяли на штык белую тряпку и своих парламентариев послали к нам. Пришли парламентёры и говорят, что они – харчены больше с Семёновым воевать не хотят, а хотят сдаться нам в плен и воевать против Семёнова. Доложили командиру, и он приказал нам взять их в плен. Разоружили их: 45 человек харченов, забрали у них винтовки и патроны, которых множество у каждого было. Повели их в селение Турга под конвоем, решили обсудить, что с ними делать. Как завели этих харченов в село, такой вой там поднялся, женщины плачут, ругают их, что они угнали у них весь скот, забили свиней, птицу и это всё утащили с собой. А командиром полка у нас был Иван Афанасьевич Чапчеев, слышал он весь этот вой, горькие слёзы, и приказал: - Расстрелять их всех. Вывели их недалеко за деревню и расстреляли. Потом разъехались по квартирам, а я же со скрипкой всегда был. Собрались, тут еще один парень пришёл, тоже со скрипкой, вроде местный тургинский, вот давай вдвоём играть. А знаешь, братва начала плясать. Потом наш полк ушёл в Чирон, а там дальше я на третий фронтовой съезд поехал. Прошло время. Шёл однако 1928 год, меня назначили в Борзю директором железнодорожной школы. Приехал, пошёл вставать на партийный учёт. Прихожу в Райком партии к заворг отдела, мол я такой-то, стать на учёт надо. А он записывает, смотрит на меня и бормочет: - Где же я тебя видел? Давай подробно расспрашивать, ну я и говорю, что мол воевал в 10-м кавалерийском партизанском полку, в таком то эскадроне. Он спарашивает: - А когда харчены в Турге наступали, ты был там? -Я говорю: - Был, ещё там на скрипке с каким-то парнем играл. Он заулыбался: - Так это же был я. Я тоже партизан был! Фамилия его была Литвинцев, а имени и отчества уже не помню. Вот такие дела тогда и были. |
| записал на магнитофон |
|
со слов Лиханова Александра Абрамовича его внук Лиханов Александр Петрович, он же напечатал, с сохранением выражений и оборотов используемых автором в своем рассказе.
Начало сентября 1975 года г.Иркутск |
